Стихи Алексея Петровича для меня были и остаются любимыми, узнаваемыми, имеющими свою ауру, свой сложный неповторимый стиль. Когда в «Независимой газете» вышел мой отклик на книгу «Шекспир отдыхает», мне было 26 лет. Тогда я писала, что «автор вернулся в поэзию, как человек действия, поэтому даже в созерцательности – предчувствие, где каждое слово, как воздух, напоено грозовым озоном». Изменилось ли это ощущение по прошествии, не побоюсь этих слов, немалой части жизни? Скажу, что, помимо имеющегося, добавилось много нового. «Все течет, все меняется» – сказал в свое время Платон, позаимствовав это выражение у Гераклита. Мы в свою очередь позаимствуем его у обоих и скажем, что «все движется»: поэтическое пространство Алексея Цветкова никогда не было статичным, как не статична постоянно расширяющаяся вселенная. Какие-то моменты поэтической реальности становятся второстепенны для самого автора, какие-то чувства выходят на первый план, обнажаясь до самых нервов. Но всегда неизменна одна деталь – это противоречивое по сути, но гармоничное в стихах соединение горечи и иронии, сарказма и лирики, традиции и авангарда. Это та поэзия, которую нужно почувствовать, понять, прежде чем идти дальше. А почувствовав, уже не забудешь. Уж что-что, а этих «крыльев тонкую работу» оценит еще не одно поколение людей, кое-что знающих о настоящем мастерстве.
Яна-Мария Курмангалина
Алексей Цветков – поэт, прозаик, эссеист, критик и переводчик. Родился 2 февраля 1947 года в городе Станислав (ныне Ивано-Франковск, Украина). Жил в Запорожье, Одессе, Москве, учился на химическом факультете Одесского университета, на факультете журналистики и историческом факультете МГУ. Был участником поэтической группы «Московское время». Эмигрировал (1975) в США. Один из редакторов газеты «Русская жизнь» в Сан-Франциско (1976–1977). Доктор философии (1983). Преподавал в Диккенсовском колледже (штат Пенсильвания). Окончил Мичиганский университет, диссертация об Андрее Платонове. Работал на радио «Голос Америки», затем долгие годы — на радио «Свобода» в Мюнхене и Праге. Автор нескольких книг стихов и прозы, переводов с английского и польского. Лауреат Премии Андрея Белого (2007) в номинации «Поэзия», и «Русской премии» (2012). Живёт в городе Бат-Ям (Израиль).
Алексей Цветков // Мы племя Платона
***
нас ночь разводила и наспех совала в метро
там пристален люд и народ астеничен рабочий
в коротком углу приблизительно я или кто
плечами впечатан в молву и мурлом неразборчив
какой-то он давний по виду двойник отставной
чей пульс пеленгуя часы отбивают победу
но нет постепенно которые были со мной
и негде добиться куда я так тщательно еду
бузило нетрезвых когда нас пускали в метро
числом человек молодежи в ком знания шатки
пока в переулках по сущие бедра мело
их нежную внутренность то бишь и не было шапки
назад в эту зиму вморожен как столп соляной
дворы бездыханны и снежные игры все те же
но где отовсюду которые были со мной
и не были даже которые тоже все реже
я вырасту бродским природы я всех сберегу
разборчивой речью с прилавков шумя тиражами
кто там на излете маршрута дрожали в снегу
дружили однажды чтоб с песней в метро провожали
портвейна рубин или спасской жирафья звезда
где смех вам не молк и с барханов сахары заметно
пусть светит оттуда какие вы были всегда
а мне до конечной в ночи обо всех незабвенно
***
абеляр элоизе вот что спешу напомнить
из пустого ковша порожнего не наполнить
если взять утомленных пеших в зной у колодца
то что было уже к тому и прибавится столько
только тем кто не станет пить вода достается
но умножится жажда тех в ком все пересохло
в честном диспуте праздную спесь одолеет самый
терпеливый и чистому сердцем весь мир отчизна
без труда обойдет капканы универсалий
кто стоит на торной дороге номинализма
ибо истина отпрыск упорства а не каприза
вот что следует помнить дитя мое элоиза
элоиза в ответ абеляру спасибо отче
я могла бы сама но у вас получилось четче
я вчера у часовни для вас собрала ромашки
потому что другого подарка найти не в силах
жалко мать-аббатиса нашла в рукаве рубашки
раньше было их больше но не таких красивых
и еще я писала по-гречески вам записку
но сестра донесла и велели впредь на латыни
а латынь проста не пристала такому риску
как нас жаль что мы перестали быть молодыми
раньше я гуляла и дальше к ручью и вязу
там теперь собаки с мусорных куч с цепи ли
иногда я плачу но это проходит сразу
ваши мудрые письма меня почти исцелили
если трезво взглянуть пожилые ведь тоже люди
даже если погасли глаза и обвисли груди
даже если рассудок прочь от беды и скуки
почему они что они сделали с нами суки
***
зима распрямит изнутри свитера и перчатки
там рук и локтей и согретых сердец отпечатки
вернее объемы под шероховатостью шерсти
фигуры декарта насквозь в снеговую подушку
созвездие жизненных форм возникающих вместе
сезонные зимние лица в надежде на дружбу
зима ниспадает и пышет как снежная домна
куда нам телесно друг с другом и вместе объемно
такие живые на ощупь приветствуя встречных
внезапные ноги влагая в двуствольные ножны
а многие дети вообще в своих варежках вечных
и страх отступает раз дети на свете возможны
внутри под одеждой поэты и певчие музы
мы племя платона тетраэдров крепкие друзы
пространство протерто в локтях уступая старанью
и мы существуем сквозь стужу прекрасно и тесно
прижав идеальное тело углом или гранью
овечьим руном обведя заповедное место
покуда пурга расстилает огромные песни
какие мы твердые были и быстро исчезли
перечень событий
что они меня научили делать
сто сорок четыре делить на девять
в ванной утром воду включать для звука
щеки полотенцем чтоб не болело
педофил физрук историчка сука
мальчики в походе всегда налево
возвращаться в дом по первому знаку
не ходить на днепр раз ревет и стонет
не мочить манту не дразнить собаку
с шуриком с шестого дружить не стоит
подпусти соплей сразу гнев на милость
ничего позднее не пригодилось
справа аргентина а слева чили
вот чему они меня научили
что я сам без них постепенно понял
дяди сани нет потому что помер
жизнь с годами стала дурной привычкой
дни за днями в бездну как в башню силос
а физрук помянутый с историчкой
тоже были люди да не сложилось
никому не в пользу ни быт ни опыт
лучший друг в конце обернется змеем
от большой ходьбы только сильный топот
но прилечь надолго еще успеем
повстречал собаку оставь в покое
аргентина просто кино такое
тупо в титры пялишься в кинозале
вот чего они мне не рассказали
вот вам краткий перечень всех событий
жил на карла либкнехта звали митей
все картина маслом муляж для виду
я свое манту не давал в обиду
отдыхал в стекляшке ругался матом
но давил же пасту и мылил мыло
а с лариской в том восемьдесят пятом
может быть как раз вот оно и было
хорошо что не было и не надо
меньше философии больше ада
разбежаться в стену да только лоб там
сходишь постепенно где годы оптом
справа мрак кромешный и слева тоже
ангелы-угодники святый боже
звезды
все притихли но дышат неровно
накатившая темень страшна
воспитательница марьпетровна
выключателем щелк и ушла
я не сплю мне наутро четыре
в ожидании этого дня
я имею сомнение в мире
где недавно родили меня
слева пыльный с разводами угол
там совок и за вьюшкой зола
может я его просто придумал
этот мир а другого нельзя
есть конечно кремлевские стены
и заботливый образ вождя
но нельзя увернуться от тени
если лязгнет замком и вошла
кто лечил нас в моче или рвоте
до рассвета теперь не придут
марьпетровна ведь вы не умрете
мне и с вами-то боязно тут
незнакомая крякнула птица
в стекла звезд тормозные огни
надо сразу бы взрослым родиться
и ходить по земле как они
вот умру себе за ночь от рака
всех вас больше не будет с утра
как я выдумал звезды однако
приложить не умею ума
