Александр Кабанов. Бэтмен Сагайдачный. Крымско-херсонский эпос. Сборник стихотворений. — М.: «Арт Хаус медиа», 2010, 160 стр.
Скачать поэтическую книгу Александра Кабанова “Бэтман Сагайдачный”
Я даже рискнул бы сказать, что стихи в этой книге высокотехнологичны. На примере большинства из них очень легко объяснить начинающим поэтам, из чего должен произрастать текст, как его формировать, поддерживать в нем жизнь, и натяжение его магнитного поля от начала и до конца.
И еще несколько моментов, которые я бы предпочел обозначить тезисно.
Издание крымско-херсонского эпоса завершает окончательно постсоветский период в литературе, в том смысле, что язык советского человека окончательно переродился, обрел новые черты, новые знаки, новые импульсы; таким образом, если ИБ начал процесс обрушения советского языка, то АК его завершил, оформил и прогнал табуны байков по месту, где некогда высилось прежнее здание.
Александр Петрушкин, из рецензии в журнале «Зинзивер»
Эзоп предлагал человеку выпить море. Кабанов — наоборот: “Эзопово море, не пей человека, иначе — / Кабановым станешь, Кабановым станешь, Кабановым станешь”. Вообще говоря, язык поэзии — все равно язык Эзопа, состоящий из бездны смыслов, текста поверхности и подтекста дна, подводных течений, бесчисленных непоняток и намеков. Страшное дело — стать Кабановым. Стать Кабановым, вероятно, означает постичь (выпить) человека, каким бы он ни был, хотя бы и таким: «Он пахнет прокисшим кагором и марихуаной, / вчерашним костром, беляшами с картошкой и луком, / развратом — так пахнет богема, / вернее, смердит, испускает, воняет…». Не исключено, что и это — автопортрет. Магнит поэтического эго притягивает к себе все на свете. Все во мне, и я во всем. А вообще, Эзопово море — то, которое не выпить. Бездонность бытия. Всяческого бытия. Поэтического — не в последнюю очередь.
Илья Фаликов, из рецензии в журнале «Знамя»
Сатира и гротеск в пределе — то есть запредельная сатира и запредельный гротеск — тяготеют к чертам амбивалентного эпоса, и этот предельный переход удается Кабанову как, пожалуй, никому другому. В новой книге (включившей в себя, по кабановскому обыкновению, немало старых стихов) этот переход предъявлен наиболее сгущенно, вероятно именно поэтому автор вынес в подзаголовок слово «эпос» и довольно условно уточнил: «крымско-херсонский», хотя география книги много шире этого определения.
Аркадий Штыпель, из рецензии в журнале «Новый мир»
