В современной журнальной критике сложилась достаточно странная тенденция: основным жанром, в котором существует критика поэзии, является рецензия на поэтический сборник. Соответственно, и наоборот: выход поэтического сборника становится основным и, как правило, единственным информационным поводом для того, чтобы поговорить о стихах того или иного поэта.
Странной эту тенденцию делает тот простой факт, что сами эти сборники для читателя практически не доступны. Нет, конечно, поэтические книги выходят (и в довольно большом количестве), но тиражами столь микроскопическими, что большая часть экземпляров поэтами попросту раздаривается. Те сборники, которые все-таки оказываются в продаже, очень быстро заканчиваются: очевидно, что несколько сотен экземпляров исчезают быстрее, чем десятки тысяч. В общем, если вы не являетесь постоянным посетителем поэтических чтений или не охотитесь специально за той или иной книгой, то шанс стать обладателем сборника любимого поэта «в бумаге» у вас не велик.
В электронном виде достать их тоже непросто. Возможно, недавно появившаяся бесплатная библиотека журнала «Формаслов» несколько изменит ситуацию, но до недавнего времени электронных версий поэтических сборников в свободном — платном либо бесплатном — доступе в Сети практически не было.
В общем, читателей у поэтических книг в силу объективных причин очень немного. Очевидно меньше, чем читателей рецензий на них же в литературных журналах.
Но самое главное даже не в этом. Самое главное, что основным источником для нахождения стихов поэтические сборники для большинства читателей давно не являются. Стихи находят на литературных сайтах, в электронных литературных журналах, в «толстых» литературных журналах (особенно в электронных версиях последних), находят, в конце концов, на личных страничках поэтов в социальных сетях… Понимая это, многие поэты книги издавать не спешат.
Хочу быть понятым правильно: я замечательно отношусь к самому явлению поэтического сборника, который давно стал особым жанром со своими собственными законами. Но в сегодняшней ситуации у многих интересных поэтов сборники не выходят десятилетиями, а у некоторых — не выходили вообще. Как следствие, их стихи выпадают из внимания критики. В надежде если не исправить эту ситуацию, то хотя бы привлечь к ней внимание, я хочу поговорить о творчестве трех любимых мною поэтесс, которые давно и заметно присутствуют в литературном процессе, но собственными книгами до сих пор не обзавелись.
Есть разные мнения о том, что является поэзией. Мне кажется, что подлинному поэту присущ, говоря словами Георгия Иванова, «талант двойного зрения»: умение разглядеть за бытовыми реалиями реальность подлинную. Отличительной особенностью трех наших сегодняшних героинь как раз и является умение показать, как за самыми приземленными сюжетами прячется подлинная природа мироздания, но делает это каждая по-своему, используя разные методы. О них, этих методах, заодно и поговорим.
Стихи Юлии Крыловой могут быть знакомы заинтересованному читателю — не считая публикаций отдельных стихотворений — по большим подборкам в журналах «Зинзивер» за 2014 и 2016 года, «Сибирские огни» за 2016 год, «Кольцо А» и «Лиterraтура» за 2019 год. Вроде бы, не так много, но вполне достаточно, чтобы составить представление и об особенностях лирики, и о творческом пути поэтессы. Если сложить их объемы, то, пожалуй, как раз и наберется на тот самый невышедший сборник.
Когда я читаю стихи Юлии Крыловой, у меня возникает ощущение тишины. Но это особая тишина. Во многих ее стихах точно схвачено ощущение того лишь изредка встречающегося в нашей жизни мгновения, когда случилось или вот-вот случится что-то важное, что-то такое, после чего мир непоправимо изменится, но изменения эти еще не наступили, и мир замер на границе между прошлым и будущим, и мы тоже замерли вместе с ним.
Насколько можно судить по стихам, искусство Юлии Крыловой биографично. В том смысле, что в качестве повода для высказывания она обычно берет факты из собственной жизни, но в ее тонкой и деликатной поэзии эти факты преображаются в миф, в вечную историю, где нет имен и биографий, но есть мужчина, женщина и ребенок, есть человек и Бог.
В этих стихах бытовое не просто сочетается с метафизическим, а кажется, что и не расставалось с ним никогда, будучи просто разными языками для описания одного и того же явления. Иногда она смешивает эти языки.
Ночь настает, и стихающий звук моторов
значит, что к ней никто не войдет без стука.
Комнату освещает звезда и экран монитора
— весточку шлет отец из облачного фейсбука.
(«Бесснежное Рождество и кажется, что пустыня…»)*
Но биография все равно оказывается очень важна, потому что создает ощущение откровенности, открытости поэта перед читателем, ощущение честности, подчас настолько смелой, что испытываешь даже некоторую неловкость от нее. Эта честность на уровне биографии дает читателю основание доверять поэту и на других уровнях. Так, события из жизни в стихах Крыловой часто становятся своего рода метафорой, например, рождение ребенка сопоставляется с рождением поэтического слова. Так вот, вне биографического контекста эта метафора, быть может, показалась бы не самой оригинальной. Но когда понимаешь, что это сопоставление явилось результатом не просто отвлеченных размышлений, а собственного непростого опыта, вопрос оригинальности отходит на второй план.
Фрида Кало однажды сказала: «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего». Эта логика применима и к стихам Юлии Крыловой. Наверное, собственная биография не обязательно является единственным материалом для поэзии, но то, что этот материал является наиболее доступным для каждого из нас — сомневаться не приходится. А то, что он вполне подходит для исследования глубин реальности, Юлия Крылова в своих стихах нам исчерпывающе доказала.
О стихах Дарьи Христовской я пишу на правах земляка. Вообще, конечно, особых прав ощущение землячества не дает, я не очень верю в какое-то особое духовное родство людей, не связанных ничем, кроме места жительства. Но что оно дает точно, так это естественную возможность следить за творчеством друг друга практически без перерыва. А стихи Дарьи Христовской стоят того, чтобы за ними наблюдать максимально пристально. Широкой же публике ее стихотворения могут быть известны по подборкам в журналах «Гвидеон» за 2015 год, «Арион» и «Эмигрантская лира» — за 2019 год.
В стихах Дарьи Христовской тоже встречаются жизнь и миф, быт и метафизика. Только если Юлия Крылова исследует в стихах свой опыт, то у Дарьи Христовской есть способность вживаться в чужую реальность. Даже самую фантастическую. Пустыня туарегов или гоночная трасса выглядят в ее стихах одинаково достоверными.
Другое отличие состоит в том, что если у Юлии Крыловой в жизненных ситуациях мы видим черты мифа, то в стихах Дарьи Христовской, напротив, метафизические явления приобретают резкие земные очертания. Фантазия поэтессы щедра, в ее стихах то смерть приобретает внешность колоритной тетки из-под Сызрани, то всадники Апокалипсиса — черты гоночных болидов.
Вообще, как поэту Дарье Христовской присуща тяга к колоритным местам и персонажам. Ее взгляд — взгляд художника, способного работать и с акварелью, но предпочитающего яркие, сочные краски. При этом чаще всего мы и не знаем, какая именно сущность скрывается за увиденной автором картинкой. Поэтесса зорко вглядывается в людей и пейзажи, пытаясь угадать нечто неуловимое.
улисс
почти привык и ничего не ищет.
здесь нет его товарищей, зато
незримое присутствие хозяйки
его не покидает. тишина,
да яблоки рассыпаны: под полом,
на чердаке,
повсюду.
(«Конец пути») **
Это «незримое присутствие» чего-то или кого-то свойственно всем стихам Дарьи Христовской. Может быть, именно оно и делает их столь притягательными для читателя.
Появление в этой статье имени поэта Евгении Коробковой для многих может показаться неожиданным. Евгения Коробкова широко известна в литературном мире как литературный критик, как журналист и как блогер. Конечно, кто сейчас не блогер, но все-таки есть ощущение, что известность Евгении Коробковой в других ипостасях мешает восприятию ее как поэта. Об этом можно судить даже по публикациям в журналах: публикаций довольно много, но стихотворных среди них — считанные единицы. Часть из них довольно давние — в журналах «Урал-Транзит» и «День и ночь» за 2011 год, в журнале «Дети РА» за 2012 год, а из свежих так и вовсе можно вспомнить разве что подборки в журналах «Графит» и «Кольцо А» за 2016 год. Собственно, все. Справедливости ради, стихов тоже немного. Частично в публикациях они повторяются. Но те, что есть — замечательны.
Евгения Коробкова тоже пишет об обыденной жизни. Но в отличие от двух предыдущих героинь настоящей статьи, у нее нет ни прямых, ни косвенных отсылок к мифам. Возможно, тут повлияла профессия, но жизнь в стихах Евгении Коробковой представлена такой, как она есть, со всей своей красотой и неприглядностью.
Второе, что отличает стихи Евгении Коробковой — это интерес к жизни других людей. Их непривычно много в ее стихах. Эти люди нарисованы очень ярко. Они не совершенны, часто вызывают улыбку. Но Евгения Коробкова словно любуется своими героями, в ее стихах они вызывают невольное уважение способностью на поступок. «Но все держалось на нем», — пишет она об одном из своих персонажей. И в мире Коробковой все действительно держится на нем. На таких, как он.
И незначительные, но этически безупречные поступки небольших людей будто сдвигают что-то в самой ткани мироздания. «Будет чудо», — говорится в другом стихотворении, и чудо происходит. Мы не знаем как, метафизика остается метафизикой, недоступной для человеческого взгляда, но связь этой метафизики, связь чуда и человеческого поступка, как мне кажется, для поэтессы очевидна и крайне важна.
Вообще, в своих стихах Евгении Коробковой любит описывать таинственные и загадочные вещи. Ее можно понять, они придают миру глубину и притягательность точно так же, как способность на необычный поступок придает глубину и притягательность человеку. И это, наверное, самое важное, что мы можем вынести из этих стихов.
Поэзия
Это
Слепой старик
Игорь Владимирович Вишев,
Катающийся на лыжах
В парке Горького.
Чтобы его зрячая жена
Не отстала и не потерялась,
Он поворачивает на затылок
Фонарик. ***
Стихи Евгении Коробковой сами по себе — такой вот фонарик, источник света. Они высвечивают своих героев, попутно возвращая нам веру в человечество.
Мне очень давно хотелось написать об этих трех поэтессах. Дело тут даже не в отсутствии сборников, хотя, безусловно, очень хочется дождаться книг Юлии Крыловой, Евгении Коробковой и Дарьи Христовской. Просто все они пишут по-настоящему талантливые стихи, а внимание, которое эти стихи получают со стороны литературного сообщества, как мне кажется, меньше того, которое они заслуживают. И если после моей статьи такого доброжелательного внимания станет чуть больше, я сочту свою цель достигнутой.
* Крылова Ю. В угол поставленная слеза / «Зинзивер», 2016. № 4
** Христовская Д. Купюры неизвестного номинала / «Арион», 2018. № 3
*** Коробкова Е. Здравствуй, Лиза. Стихотворения / «Графит», 2016. № 11
