Человек должен любить книгу. Пока любишь книгу – это и есть жизнь. Но как же сложно порой бывает найти родственную душу… Так один сослуживец, водитель такси, вообще не читает книг, а тут вдруг – девушка. Она приходит к тебе раз в неделю и осматривает твои полки: Джек Лондон, Маркес, мировая классика. Она бережно берет томик и уносит с собой. И ты ждешь день, другой, неделю и не можешь понять, что же ты ждешь: когда тебе вернут книгу или ты просто влюбился в девушку, с которой можно поговорить на кухне за чашечкой кофе о чем угодно. О литературе. О книгах.
Вячеслав Харченко
Шерзод Артиков родился в 1985 году в городе Маргилане Ферганской области республики Узбекистан. Окончил Ферганский политехнический институт. Один из победителей национального литературного конкурса «Марварид улкам» — «Мой жемчужный край» по направлению прозы. Печатался в изданиях «Камертон», «Топос», «Автограф» и узбекских журналах «Юность» и «Мир творчества».
Шерзод Артиков // Книга Маркеса
Я люблю октябрь. В октябре больше ветра и дождей. Погода часто бывает облачной. Под ногами шелестят желтые листья, а листопад приносит сердцу спокойствие и утешение.
Вчера было ветрено, а сегодня шел дождь. К вечеру, хотя было тихо, горечь, которая шла от земли, и ее влажный запах все еще задерживались в моем дыхании. Вечером температура сильно упала, и я остывал на балконе. Затем вошел внутрь.
В моей уютной комнате была длинная и большая книжная полка. Я подошел к ней и на мгновение задумался. Мне не хотелось читать. Голова болела, а сердце стучало. Вряд ли книга поможет в подобной ситуации.
Когда опустился на стул, я снова вспомнил, что Нафиса не пришла за книгой. Она взяла «Сто лет одиночества» Маркеса ровно десять дней назад. С тех пор ее не было видно.
Головная боль усилилась. Я принял лекарство и вдобавок выпил свежесваренный горький кофе. После этого начал ходить по комнате взад и вперед…
…В доме через дорогу от меня жила русская старуха. Она умерла два месяца назад, и Нафиса со своей семьей переехала в ее квартиру. Сын старухи, живущий за границей, продал им дом. Отец Нафисы был военным, работал в военной части города, а она сама, если не ошибаюсь, преподавала английский язык в школе.
Должно быть, она услышала от соседей, что у меня есть личная библиотека. Сама никогда не спрашивала об этом. Когда встречала меня на улице, только кивала в знак приветствия, ничего не говоря, наверно, было неудобно просить.
— Можно мне что-нибудь почитать из ваших книг? — спросила она однажды, внезапно появившись перед моей квартирой.
Сначала я был удивлен. Никто здесь не просил у меня книг. Тем не менее пригласил ее внутрь.
— У вас так много книг!
Она осматривала мою библиотеку и радовалась как маленький ребенок. Я молча стоял перед окном, прижимая сигарету к губам. Не хотел отвечать ей. Думал, что тогда она будет задавать больше вопросов. Я привык никому не отвечать, когда курил.
— Могу ли я взять книгу Джека Лондона? — спросила она.
Я кивнул в знак согласия, вдыхая сигаретный дым и поворачиваясь к ней спиной. Нафиса взяла книгу и от души поблагодарила меня.
— Большое вам спасибо! Я прочитаю ее быстро!
Ее первой книгой была «Мартин Иден». Затем она начала приходить ко мне через каждые три или четыре дня. Мы почти не общались, она немного смущалась, особенно когда видела, что я не обращаю на нее внимания. Когда замечала, как я равнодушно курю у окна, она осторожно возвращала прочитанную книгу на полку и, взяв с нее то, что ей было нужно, поспешно уходила.
Со временем это превратилось в рутину. Но в последний раз все было иначе. Я даже не знаю почему. На этот раз я не курил у окна. Наоборот, сидел в кресле и не сводил с нее глаз. Она тоже не спешила уходить, оставив книгу. Стояла перед полкой дольше обычного, как будто не могла выбрать. После долгой паузы она взяла «Сто лет одиночества» Маркеса и с интересом рассматривала ее, стоя в центры комнаты.
— Оказывается, вы любите читать? — спросил я, впервые пристально глядя на нее.
Когда она поймала мой взгляд, то покраснела как свекла.
— Да, я много читаю, — сказала она, сохраняя самообладание, и продолжила перелистывать страницы.
Пожалуй, ее нельзя было назвать привлекательной. Тем не менее ее вежливое поведение, плавность движений, спокойная уверенность и в то же время жажда жизни, сияющая в глазах, были чрезвычайно притягательны.
— Вы прочитали все эти книги?
— Почти, — сказал я, посмотрев на шкаф.
— Я завидую вам, — продолжила она, закрывая книгу и собираясь уйти.
— Вы не откажетесь от чашечки кофе? — спросил я, внезапно встав, когда она дошла до порога. — Сегодня подходящая погода для кофе.
Нафиса выглянула в открытое окно.
— Ну, если это не доставит вам хлопот… — сказала она смущенно.
— Вам с сахаром или без?
— Пусть будет без сахара.
За кофе я забыл свою застенчивость. С энтузиазмом говорил о прочитанных книгах и любимых авторах. Она слушала меня с интересом и вниманием. Когда подошла ее очередь, говорила с удовольствием и не меньшим энтузиазмом. Слушая ее, я понял, что был очарован человеком, чье мировоззрение было похоже на мое как две капли воды и что я наконец ощутил удовольствие, которого не хватало в моей жизни в течение многих лет.
Когда она ушла, я снова остался наедине с книгами. Как всегда. Я сильно ошибался, ожидая, что мое сердце, привыкшее к одиночеству, снова начнет тихо блуждать в его пустынных уголках. Впервые я чувствовал себя глубоко одиноким, ощутил всю полноту этого мрачного чувства.
Когда я вышел из дома на следующий день, то случайно встретил Нафису на улице. С ней была ее сестра, которая шла в школу. Как всегда, я поприветствовал ее, но до автобусной остановки мы прошли молча. Я хотел заговорить, но потом раздумал. Может быть, опять смутился из-за окружающих нас людей.
На остановке я поймал такси, а она села в автобус. По дороге я вспомнил книгу, которую она взяла в последний раз. Затем начал гадать, прочитает быстро ли она ее. В конце концов твердо решил, что у нее получится.
Четыре дня прошли без каких-либо вестей. На пятый отсутствие Нафисы лишило меня покоя. На шестой, вопреки моей природе, я начал по-настоящему нервничать. На седьмой день, как обычно куря у окна, я пришел к выводу, что невозможно не закончить чтение этой книги Маркеса за неделю, и это ввергло меня в уныние.
Вчера мое душевное состояние ухудшилось, из-за чего я не мог сосредоточиться на своей работе в страховой компании. Я не представлял, как можно читать 386-страничную книгу так долго, и постоянно думал об этом. В моей голове сновали навязчивые мысли. Наверно, у Нафисы не было времени, чтобы прочитать книгу, сказал я самому себе. Спустя минуту я подумал, что ей просто не понравилась книга и она забыла вернуть ее.
Большинство моих коллег не интересовалось чтением, за исключением Ферузы Анваровны из отдела управления рисками. Ей было около тридцати пяти лет — это была искренняя и очень умная женщина. В перерыве я хотел спросить ее об этой книге Маркеса, которая так занимала мои мысли.
— Феруза Анваровна, — сказал я входя. — Могу я вас кое о чем спросить?
Она в это время сортировала стопки бумаг на столе.
— Конечно, Хумаюн.
— Сколько дней вы будете читать книгу, в которой триста восемьдесят шесть страниц?
Феруза Анваровна немного задумалась.
— Это зависит от того, что это за книга. Если меня она заинтересует, я закончу читать через семь дней. Если нет — не прочитаю даже за месяц.
Чуть позже я обратился к одному из своих клиентов с тем же вопросом.
— Если я постараюсь, вероятно, прочитаю ее в течение двух недель, — сказал он, задумавшись.
По пути домой задал этот вопрос и таксисту.
— Честно говоря, мне не интересно чтение книг, — сказал он, улыбаясь мне через зеркало заднего вида.
Вернувшись домой, я встал в коридоре, прислонившись к стене, не заходя внутрь. У думал, если Нафиса увидит меня из своего окна, она, наверняка придет поменять книгу. Я стоял так двадцать минут. Но не было никакого стука в дверь. Разочаровавшись, я сунул руку в карман брюк и вытащил пачку сигарет. Пачка была почти пуста. К счастью, там оставалась последняя сигарета. Она помогла мне немного отвлечься: я подошел к книжной полке и взял оттуда несколько книг. В одной было двести пятьдесят четыре, в другой сто восемьдесят три, а в третьей — сто двадцать четыре страницы. Я оставил эту третью и положил остальные обратно на полку. Пролистав книгу от начала до конца, я решил посоветовать ее Нафисе в следующий раз…
…Блуждание по комнате вскоре меня утомило. Я откинулся на спинку кресла. Боль в голове начала стихать после выпитой таблетки. Но мое сердце все еще колотилось как бешеное. Положив голову на край кресла, я на мгновение закрыл глаза. Образ Нафисы проплывал перед моими глазами вновь и вновь. Потом я понял, что нервозность, плохое настроение последних десяти дней — все это было из-за ожидания ее прихода. Я, приученный с детства не ожидать ничего, предвкушал встречу с ней как ничто другое. Я с нетерпением ждал, когда она снова придет ко мне, как заговорит со мной, как ее голос заполнит комнату. Зачем мне лгать себе? На самом деле не имело никакого значения, как долго читается Маркес.
Когда я это понял, то вдруг рассмеялся. Мой смех был полон боли, тоски и грусти. Я продолжал смеяться. Мой голос становился все громче. В этот момент в дверь постучали. Сначала я не обратил внимания. Затем кто-то постучал вновь. Прежде чем открыть, я поправил галстук и застегнул пуговицы на рубашке. После этого открыл. Нафиса стояла на пороге, держа в руке книгу.
— Я с трудом закончила, — сказала она, пытаясь улыбнуться и показывая мне книгу в руке. — Маркес заставил меня попотеть…
