Поэзия Нины Ягодинцевой словно касается оголенных нервов. Ее стихи — как молитва: вводят в транс, гипнотизируют. Они органично соединяют в себе что-то монументальное, прочное и в то же время сакральное и благостное. Такие стихи хочется не просто читать, а проговаривать, повторять, четко, вслух. И от этого мурашки по коже и горячо в груди. Поэзия Нины Ягодинцевой и звенит, и шепчет, и бьет колоколом. Читая ее стихи, невозможно не задуматься о себе настоящем. Ты словно отступаешь на шаг и смотришь на себя со стороны: как жил и для чего, что сделал и кому. И думаешь: есть, есть еще возможность все исправить. Ведь в каждой строчке чувствуется искренность и невероятная душевность.
Виктория Татур
Нина Александровна Ягодинцева — выпускница Литературного института имени А. М. Горького, кандидат культурологии, профессор Челябинского государственного института культуры, секретарь Союза писателей России. Автор более 30 изданий: стихов, цикла учебников литературного творчества, монографий, вышедших в России и Германии, электронной книги литературной критики, переводов с азербайджанского и башкирского языков, аудиодисков со стихами и песнями, а также более 700 публикаций в литературной и научной периодике России, Испании и США. Лауреат Всероссийских и Международных премий в области литературы и литературной критики, художественного перевода, научных исследований и творческой педагогики.
Нина Ягодинцева // Листая пламя
***
Жизнь ещё приснится, коснётся губ
Лёгким поцелуем, сухим снежком.
Сладкая рябина, тропинка в клуб,
Золотые слёзки, и в горле — ком.
Где это заброшенное село,
Смуглая зима в шерстяном платке?
Что ж ты, моё солнышко, не взошло,
Что же ты растаяло в молоке?
Как мне выпить снежную непогодь,
Чем её согреть, чтобы не сгореть?
Засветил зарю во поле Господь,
Да и та уже стаяла на треть.
На лоскут небес вдосталь воронья,
Как на первый снег — вязкой черноты.
Так и прожила, думая, что — я,
Оглянулась — ты…
***
Она горит, свеча-невольница,
И заслоняется рукой:
Ей долго-долго будет помниться
Лоскутный сумрак городской
И эта рыхлая обочина,
Забрызганная дочерна,
И эта ночь, где между прочими
Она случайно зажжена
Не то обидою вчерашнею,
Не то грядущею бедой…
Она уже почти погашена
И умирает молодой.
Её зрачки — сплошное зарево,
И пепел — прядями волос.
И плоть её — бессильный воск —
Едва ли отольётся заново.
***
Сейчас сейчас кто скажет никогда
Тому займётся пламенем вода
И ядом станет хлеб и бредом явь
Сейчас сейчас
бегом
на крыльях
вплавь
Спеша хватая воздух жадным ртом
Сейчас не оставляя на потом
Сейчас не обещая не кляня
В объятия в горячий плеск огня
В холодный омут памяти на дно
В жестокое чужое всё равно.
***
Всю муку бессловесности, весь белый
Простор Твоих несокрушимых зим
Я проживаю неизбывной верой
Непостижимым помыслам Твоим.
И в час, когда нечаянно и страшно
Откроются родные имена
Земных вещей — о них уже не спрашивай,
Они прошли как пламя сквозь меня,
Прошли — и словно накрепко прошили
Живую ткань неровные стежки…
Теперь Тебя я чувствую по силе
Тоски.
***
Мир так тесен!
Локтем коснись рукава реки —
Краснеешь, застигнут неведомою виной.
Апрель полыхает, и ветры его горьки,
Кажется, они в целую жизнь длиной.
Апрель полыхает, по небу ползёт ожог,
Близко-близко, у самых ресниц черно и ало!
И сердце не лжёт: на затяжной прыжок
Времени слишком мало.
Мир прекрасно тесен, как тесен круг
Любимых рук,
Но, насладясь весенней неволею,
Сердце отзывается вдруг
Неизъяснимой болью
И больше не желает слушать слова
О жизни и смерти, воле случая и неволе.
Просто — локтем касаешься рукава,
И не более.
***
Ничего-ничего, добрались и мы
До сырых сухарей, до пустой сумы,
До смертельного снега, до синевы,
Как желали вы.
По России-матушке ледостав:
Горьку стопку в рот, лебедей в рукав.
Насушили трав, напоили сном —
И забудь о том.
По России-матушке ледоход:
Лебедей в облака, горьку стопку в рот.
Ни один птенец не замёрз в груди:
Прощевай, лети!
А теперь мы свободнее, чем вода.
Мы уже воротились из никогда.
Мы уже убедились: и там не ждут.
Остаёмся тут.
***
Мимо пригорка, вниз,
Синим заборы крашены…
Это молитва-жизнь
Века позавчерашнего…
Взлает и смолкнет пёс,
Скрипнет снежок, калитка ли,
И тишина до слёз —
Словно уже окликнули.
Яблоневый дымок,
Снежное воскресение —
Если бы кто-то смог
В этом найти спасение,
Тропкой сойти к реке
И постоять у вымоин:
Вот он я — знать бы, кем
У бездорожья вымолен…
***
Когда любимое не свято
Когда святое не светло,
На тропке маленького сада
Мерцает битое стекло…
На месте храма Всех Скорбящих
Забытый скверик, три скамьи…
Я слов не помню настоящих —
Лишь те, счастливые, твои.
Любимый мой! Господь с тобою
В любом краю, в любой стране!
Простоволосою, босою
Моя печаль идёт ко мне
По скверику, по той дорожке,
Где боль ходила столько лет…
И на стеклянной острой крошке
Короткий вспыхивает свет.
***
Болотины да пожарища,
Да неба сырая ржа…
Зима-то не госпожа ещё,
Вестимо, не госпожа.
Разок бы на вкус испробовать
Серебряного пшена…
Но встретимся до Покрова ли,
До белого полотна?
На ветер сквозной нанизаны
Домики вдоль реки —
Ни ласточек под карнизами,
Ни взгляда из-под руки.
Да сожаленью позднему
Калёного — не обжечь…
Скорей бы в дорогу, по снегу —
В пожар долгожданных встреч!
