Пока москвичи переживают новый локдаун, искусствовед Дарья Тоцкая решила рассказать о лучшей российской инсталляции на тему коронавируса, показанной PA-gallery в пространстве Cube, а также о том, есть ли у коронавируса связь с религией и как эпидемия ковида помогает цифровизации
Часть I
«Портал очищения» (2021) Дмитрия Шабалина — скорее всего, лучшая инсталляция о пандемии коронавируса, показанная в России за все время существования COVID. Несколько не хватило масштабности, сложилось впечатление, что работа была втиснута в конкретный отрезок помещения, один из «аппендиксов» в пространстве Cube. И хотя зеленый ковролин на границе с инсталляцией не вполне гармонировал колористически, зато коррелировал по смыслу: зеленая зона чистой неконтролируемой природы, «внешний мир», заканчивается — и начинается вход в глубины сакрального.
Обилие дозаторов для мытья рук в неземном синем свете напоминает колумбарий, римское кладбище в катакомбах или Костел Всех Святых в чешском Седлеце, где со стен на пришедшего взирают человеческие кости. Многократно тиражированный предмет обретает новые, в том числе околосакральные значения, о чем современному искусству уже хорошо известно. «Стены» с дозаторами дополнены фигурками ready-made с глянцевой поверхностью: Шабалин пришел в совриск из мира глянцевых журналов (он экс-редактор российских версий Numero и Interview).
Чтобы войти в «Портал…», посетителю необходимо подняться на несколько ступеней, но, вероятно, это не столько задумка автора, сколько дать конструкции самого выставочного пространства. Мастер сознательно отделяет небольшую часть справа и слева от площади «Портала…», что отсылает даже не к притвору православного храма или нефам католического костела, а к «срединным воротам» буддистского святилища Ситэнно-дзи. Затем пространство крестообразно расширяется, дозаторы заканчиваются, чтобы впустить пришедшего в «зону откровения», «горнее место», ничем от зрителя не отгороженное и по-буддистски уравнивающее в значении «мирянина» и «монаха», если мир «Портала…» вообще предусматривает такую «ипостась».
Что открывается посетителю в горнем месте? Не алтарь, который бы знаменовал собой необходимость жертвы, и не престол, означающий самовозвеличивание. Здесь высшая ценность нового времени — информация, доступная каждому. В отличие от масштабных, но застывших в своей значительности католических алтарей, которым доступны только два смысла-положения: будничное (закрытые створки) и праздничное (открытые створки), новый продукт находится в неустанном движении благодаря проекторам. Так же, как наиболее всеохватывающее и значимое достижение новой эпохи — Интернет, постоянно находящийся в хаотическом, изменяющемся состоянии. «Сакральная информация», по версии Шабалина, привнесена в «Портал…» не в виде букв, цифр или двоичного кода — это некие обрывки сигил или направления энергии, беспрерывно меняющиеся, множащиеся, разрывающиеся и образующие новые связи, подобно связям людей и феноменов — «социальным сетям». Собственно, их концепцию предложил Джон Барнс в 1954 году, задолго до возникновения самого явления в пространстве Интернета.
Интернет сыграл важную роль в установлении господства коронавируса: к примеру, весь мир облетели кадры переоборудования выставочного пространства Feria de Madrid в палаты с аппаратами ИВЛ. Культуру развлечений и локальных празднеств, характерную для Средиземноморья, показательно пресекли локдаунами. Удар коронавирусом пришелся в самое сердце культурных кодов нескольких стран. Ежедневное общение с друзьями/коллегами как часть средиземноморской культуры оказалось вытеснено в онлайн-пространство, даже изобразительное искусство вынуждено было искать в Сети себе новое пристанище. Кажется, если бы локдаун был беспрерывным, он привел бы к массовым беспорядкам и свержению государственного строя в некоторых странах. Но так как точечные культурные мероприятия все еще проводились, а кафе-бистро-таверны как места для общения все же получили несколько месяцев работы, то сложившаяся ситуация привела лишь к большей цифровизации населения. Получается, что коронавирус — это инструмент для масштабных социальных изменений и манипуляции, хотя никто не отрицает самого факта существования инфекции. Но значит ли это, что Интернет претендует на место новой культуры или даже новой религии?
Часть II
Человеческое сознание есть продукт самости и, даже познавая окружающий мир, оно использует весьма эгоцентричные ощущения и эмоциональные реакции: «воздух холодный, потому что холодно мне», «волны сильные, потому что способны поднимать и раскачивать меня». Таким образом, чувственный инструментарий вполне может привести к конечному познанию окружающего мира, но только если удастся выйти за рамки эгоцентризма самости. Сознательным запретом «не ощущать себя как конечную или отправную точку мысли» вряд ли можно этого добиться, но за историю своего существования человечество накопило опыт «читерских» техник, позволяющих получить права на root-файл, на подсознание. Селф-рутинг обнаруживается практически во всех мировых культах и религиях, техники «отодвигания самости» для выхода за пределы эгоцентричной модели познания применяли адепты буддизма (анатмавада), гаитянского вуду (марьяж лоа), ранних анимических религий (камлание у шаманов) и даже раннего христианства (сошествие Святого Духа).
Отодвигая самость с привычной для нее центральной позиции, человек в буквальном смысле создает пустоту, привлекающую целые комплексы-сгустки бессознательного, которые интерпретируются как духи или даже божества. Любое «откровение», или «инсайт», есть переход информации из надбытийного и бестелесного всеобщего бессознательного в бытие через пустоту, образовавшуюся в человеческом сознании. Другой вопрос, что некоторые наиболее распространенные мировые религии сегодня десакрализировали подобный индивидуальный духовный опыт. Они обесценили его, возможно, общечеловеческое значение по сравнению с уже имеющимися продуктами инсайтов, переработанными церковью в тексты, которые легли в основу религиозного культа. Это все равно, как если бы наука объявила недействительными любые дополнения к таблице Менделеева после смерти ученого.
Вероятно, по этой причине многие явления современности неосознанно копируют некоторые черты культов, и познание производится уже на их «территории», свободной от обесценивания будущих прозрений. IT-сфера известна не только объединениями анонимов, отстаивающими свои морально-этические взгляды, но также манифестами и декларациями. Многие из них наполнены образной речью, возможно, являющейся продуктом инсайта. Чего стоит «Декларация независимости киберпространства» Барлоу: «Правительства Индустриального мира, вы — утомленные гиганты из плоти и стали; моя же Родина — Киберпространство, новый дом Сознания. От имени будущего прошу вас, у которых все в прошлом, — оставьте нас в покое»…
Интернет — явление, в широком смысле претендующее на роль глобального культа, и во многом подобное стало возможным благодаря отсутствию в пределах Сети обесценивания индивидуального, в том числе духовного, опыта. Более того, Интернет предлагает различные форматы монетизации результатов личного опыта. Конечно, на деле все это чаще выливается в заработок от количества просмотров статей вроде «Как отмыть кастрюлю без “Шуманита”?», а не в «Новые теории о поведении света при сверхнизких температурах». Напоследок хочется отметить, что именно попытка замещающей роли Интернета в отношении религиозных культов прослеживается в относительно низкой популярности каких-либо программ, приложений или сайтов, касающихся «старых» религий.
