«Алигьери в вагоне — как будто на дне реки». В нынешнее время это ощущение знакомо многим. Герой Алексея Тарасова бредет по внутреннему аду гордо, сохраняет иронию. «Ибо то, что уже мертво, умереть не мо». Ссылки к массовой культуре внедрены аккуратно, Тарасов мастерски миксует советский детлит с постсоветской жутью. Да и подлинную цену некоторым вещам понимает лучше многих: «Все на свете состоит из жмыха / Стоит лишь сильнее надавить». Хороший поэт проявился, прежде его не читала.
Евгения Джен Баранова
Алексей Тарасов родился в 1981 году. По образованию — математик-инженер, по профессии — нефтяник. Женат, двое детей. Был одним из создателей и соадминистратором литературного сайта «НеоГранка». Написанием стихов занимался в 2006–2008 и с 2020. В 2021 году принял участие в Кубке мира по русской поэзии: занял третье место по системе «плей офф», вошел в шорт-лист по оценочной системе «топ-10», а также получил специальные призы от журнала «Формаслов», альманаха «Витражи», председателя жюри Анны Аркатовой. Живет в Москве.
Алексей Тарасов // Сквозь железные струны решетчатого окна
М
Алигьери спускается в утреннее метро —
Не запитой таблеткой в мраморное нутро.
Он проездом в Москве, безымянный поэт-турист.
Он сегодня впервые в жизни пошел на риск.
Первый круг — Кольцевая. И сердце на дно летит.
Впереди в балахоне высокий сутулый тип,
На спине белый росчерк — известный спортивный мерч —
Точно серп. Алигьери не знает, что это — Смерть.
Смерть под нос напевает и топает — раз-два-три:
«Аспирин, бромгексин, валидол, гексорал, деприм».
Смерть трамбует людей в вагон, словно фарш в кишку,
Добавляет специи с запахом мокрых шкур,
Сверху — кашель плотнее ливерной колбасы.
Жаль, с косой не пускают, приходится без косы.
Алигьери в вагоне — как будто на дне реки.
Проплывают селедки и офисные мальки.
Смотрит в схему метро — там раздавлен большой паук.
Говорят, скоро Дьявол доделает третий круг.
Вот и серая ветка, там Верхние ждут Котлы.
Мир вокруг иллюзорен, как звук на конце иглы.
Что-то слева кольнуло — ну ладно, пройдет само.
Ибо то, что уже мертво, умереть не мо
***
Тихо, тихо. Без тебя так тихо.
Шорох, истончающийся в нить.
Все на свете состоит из жмыха,
Стоит лишь сильнее надавить.
Грустно, грустно. Без тебя так грустно.
Полоумья круглая печать.
«Ты и я» отныне бессоюзно,
Будет по раздельности звучать.
Помню. Помню все. Тебя не помню.
Фотопленкой таешь на свету…
Сердцем угодив в каменоломню,
Мерю сигаретой пустоту.
Тихо, тихо. Без тебя так тихо…
Бестиарий
Приходи, олень, из озер напиться,
Приходи, медведь, приходи, куница.
Всяк ступай сюда по своей тропе,
А тебе, чужак, говорю: «Не пей!»
Этих озер нет даже на гугл-карте.
Просто свернули, видимо, не туда.
Здесь заночуем. Утром — на низком старте.
Нет, ты попробуй, насколько чиста вода!
Снились кошмары. Девочка в платье белом.
А на палатке — что это, чешуя?
Витя не признается, его рук дело.
Кто за рулем? Ну ладно, давайте я.
Кто вас звал сюда, человечья стая?
Забывай-цветок оборву с куста я,
Оплетай-колечко с руки сниму —
Этих мест не выдать вам никому.
Странно, и здесь тупик. Да, свернул налево!
Мне показалось, сбоку какой-то свет.
Будем дежурить. Первый дежурит Сева.
Аня и Витя не возвращались, нет?
Ай, спасибо, дружки, спасибо, мавки.
Человечьи кости сложу в канавке.
Эй, лесавки, стрыги и озерницы —
Пусть уснут навеки, кому не спится!
Лена, вставай, да брось это, ради бога.
Просто беги за мною, быстрей, беги!
Там за холмом — деревня, найдем подмогу.
Выбежим в поле… Светлее… А здесь мы сги…
Просыпайся, ырка, в широком поле.
Как задуешь факел — не станет боли.
Ты сверкай очами да громче вой,
Кто назад оглянется — тот и твой.
Кафель. Психиатрическая больница.
Мне говорят, я сам их… Не помню. Нет.
Ночью опять мне кто-то на грудь садится,
А по утрам на кафеле мокрый след.
Приходи Марениных вод напиться…
Глубоки озера — мои глазницы.
Широки болота — моя кровать.
А разбудишь — всем вам несдобровать.
Тише Танечка не плачь
Таня Танечка не придавай значения я прошу не плачь
Архимед был не прав умножая Жэ Вэ на Ро
В этой речке вовек не утонет не то что мяч
Оловянный солдатик и пушечное ядро
У меня все в порядке Таня все по-прежнему без перемен
Забери то что хочешь лишь крестиком обозначь
Пробегает по венам захлебываясь минивэн
Тщетно щелкая теле-коробкой без передач
Ведь в глазах твоих Таня хватит серости для семерых волчат
Причеши против шерсти получится серебро
А писать так легко важно просто суметь начать
И закончить когда Айболит удалит ребро
Тише Танечка тише слезы высохнут в белые облака
Сквозь железные струны решетчатого окна
Льется музыка лета я буду играть пока
Наше круглое детское счастье несет волна
Про меня
У зимы глаза бесстыжие, мысли — бесстужие:
Нам раздали по ложке снега второго дня.
Режиссер перед первым актом развесит ружья,
Вороненый ствол ясеня — для меня.
У зимы-распутницы старшая дочь — распутица.
Так легко быть сильней, детский страх в груди схороня.
Если любишь мечтать о чем-нибудь, что не сбудется,
То пеняй на себя (зачеркнуто) на меня.
Все подсчеты овечек в стойле ни сна не стоили.
Шахматист разменяет полсталинки на коня.
Это серое низкое небо навек со мною ли…
Или синее чистое без меня.
