Андрей Баранов — поэт глубокий, экзистенциальный, несмотря на кажущуюся легкость его строки. При этом — абсолютно русский, если говорить о том, что есть русская душа. Такой человек умеет видеть смыслы в простых, повседневных вещах и явлениях, прозревать в обыденном существовании таинства бытия, стойко переносить жизненные невзгоды. Новая подборка (предыдущая выходила в «Формаслов» в 2021 году) объединена темой пути человека — от собственного детства до детства своих сыновей, где большая жизнь между этими глобально важными состояниями оказывается мгновением. Вот только что ты сам бы ребенком, а вот — уже твой ребенок идет рядом с тобой рука об руку.
Чудо?
Несомненно.
Яна-Мария Курмангалина
.
Андрей Баранов, поэт. Родился в 1968 году в г. Сарапул (Удмуртия). Окончил Литературный институт им. Горького и аспирантуру Литературного института, РЭА им. Плеханова. В период 1998-2005 писал под псевдонимом Глеб Бардодым. Автор 6 книг стихов. Публиковался в изданиях «Новый Мир», «Знамя», «День и ночь», «ШО», «Этажи», «Новый берег», «Плавучий мост», в «Литературной газете», Лиterraтура и др. Лауреат Международного Волошинского конкурса (2008) и конкурса «Заблудившийся трамвай» им. Н. Гумилева (2020).
.
Андрей Баранов // Мой абрикос
.
***
Короткий день в окне смеркается,
реснички веток всё темней…
Как хорошо зимой читается
на подоконнике теней
рябин и яблонь палисадника!
Межпраздничные эти дни,
как будто медленные всадники
в запурженной степи, одни,
меж горизонтов заплутавшие,
бредут гуськом, на целый год
на сбор всеобщий опоздавшие.
Их там уже никто не ждёт!
И рыхлый след по снегу тянется,
и отовсюду ночь и тьма…
Как хорошо зимой читается!
А в детстве долгая зима…
.
***
Как будто снова маленький:
всё — чудо и ожог!
Бредёшь из бани пьяненький,
и в валенках снежок.
С катка несётся музыка,
и дышится легко!
Тропа такая узкая,
а ноги — широко…
И на спину заваленный,
и валенки дрыг-дрыг —
как будто снова маленький,
а не почти старик!
И музыка вполголоса!…
И чёрное вино
отблёскивает космосом,
собой скрывая дно…
.
***
Мой абрикос второе лето сух,
что камень, гол и сер.
Лишь юный виноград ползёт на сук,
как пионер.
Мне говорят: убрать бы старика,
ведь место — шикардос!..
Но нет… не подымается рука…
под ним я рос.
Его листва мой охлаждала пыл
и, как ни жарок день,
в его тени я под защитой был.
Где эта тень?..
Да, нужен новый дом, и место — вот.
Вон сын растёт, второй.
А дерево засохло, не растёт.
Руби долой!
Но не могу… И старого троим
нам хватит, не вопрос!
Даст Бог, ещё пяток штормов и зим
перескрипим,
мой абрикос.
.
***
У ёжика дача большая:
полтыщи шажков хоть куда.
Всю ночь колобродит и шарит,
чтоб малым ежатам еда…
Есть дача у мышек и змеек,
и каждый порядочный жук,
конечно же, дачу имеет!
Тем более — чёрный паук.
А я у них угол снимаю.
Скоблю и метлою машу,
как проклятый, с самого мая!..
Ну, типа живу и пишу.
Акаций тяну сухожилья,
они ль из меня?.. — не понять.
А осенью съеду…
И живность
займёт свою площадь опять.
.
***
был когда-то зелёный
и не думал назад
дни сгорают как клёны
и по ветру летят
и в окошке светлеет
не от солнца увы
оттого что редеет
шевелюра листвы
что расклеился?.. птицы
грубый падает крик
вырывая страницы
из распавшихся книг
на траву и дорожку
на прохожего на
остаётся обложка
оболочка одна
да немного обиден
этот финиш но вдруг
нам становится видим
за деревьями луг
и сквозь липу и ясень
меж шиповника пут
нам становится ясен
открывается путь
.
***
Каждое яблоко знает назначенный срок.
Не торопи его, сын.
Это лишь август, начало. Краснеет бочок
под западающим солнцем, лучом негорячим
косым…
Время настанет — оно упадёт и само
в руки твои —
словно из книжки, стоящей на полке, письмо,
полное слова любви
почерком круглым некрупным, похожим на мой…
Гавкают Гончие Псы.
Не торопись, всё случится вот этой зимой.
Не торопи меня, сын.
